Визуальная культура event'а трех десятилетий

 

Сергей, первый вопрос биографического свойства: вы с детства знали, кем хотите быть? Естественно, мы говорим о профессии.

Когда мне было пять лет, я все время рисовал. Всегда и везде. Родители, естественно, отдали меня в художественную школу, но что-то пошло не так. Мне там почему-то не понравилось, и я ушел. Остался без начального художественного образования, но надеюсь наверстать. Поэтому моя история совершенно нетипична. Я закончил физматшколу, легко поступил в политехнический университет на гидротехнический факультет и там вполне успешно проучился два курса.

 

В моем детстве меня окружала одна техническая интеллигенция: родители и их друзья — физики и преподаватели. Я вырос в этой среде. Как решился уйти в театральный? Наверное, точно осознал, что быть инженером — не мое. Хотя, конечно, мне учеба в политехе очень многое дала: принципы построения конструкций, понимание материалов. Но сам перевод в театральный институт на факультет сценографии и театральной технологии — явление уникальное. Преподаватели, которым я принес свои рисунки, были, мягко скажем, удивлены. Но, видимо, что-то рассмотрели во мне, раз взяли.

 

У всякой успешной профессиональной истории есть своеобразная точка отсчета — например, первый проект. Расскажите о своем.

Хорошо помню свой первый полностью самостоятельный проект: интерьер для кафе «Пропаганда» — 1998 год. Как ни странно, это был, возможно, единственный в моей практике проект, когда меня почти не ограничивали по бюджету. Но с другой стороны, я и не настаивал на покупке какой-нибудь излишне дорогой плитки, например. Честно говоря, ее просто не было. Купить в магазине мебель или даже какие-нибудь элементы дизайна было невозможно. Что-то делали на заказ в мастерских, в частных артелях. Детали интерьера «Пропаганды» мы буквально собирали по городу. Не на свалках, конечно, но по закрытым, «замороженным» производственным цехам. Заводы не были полностью заброшенными — существовали владельцы, и требовалось разрешение, чтобы пройти на территорию. Когда нас пускали, мы находили, откручивали, снимали разные части станков, механизмов, которые иначе просто отправили бы в утиль. Причем иногда мы возвращались во второй раз, чтобы забрать оставшиеся находки, а их оказывалось гораздо меньше, чем было до нашего ухода. До сих пор не понимаю, кому могли понадобиться какие-нибудь гигантские шлифовальные круги…

 

«Пропаганда», кстати, долго просуществовала — лет десять. Своеобразный рекорд для того времени. Я до сих пор тепло вспоминаю об этом опыте. Хотя сейчас наверняка сделал бы иной дизайн.

 

 

 

 

 

 

Насколько я знаю, «Пропаганда» далеко не единственный ваш интерьерный проект…

Можно вспомнить «Платформу», это 2004 год. Там изначально ставилась интересная задача: создать культурное пространство, где бы петербургскому интеллектуальному бомонду хотелось бы встречаться, проводить время, возможно, устраивать камерные частные мероприятия. Тогда такого формата локаций не было, да и сейчас с этим скудно. К сожалению, «Платформа» таким местом не стала — в конце концов у заказчиков сменилась концепция. Интерьер, в общем, состоялся, но некоторые элементы, например живые растения, выпали из него безвозвратно. Наверное, можно было бы попытаться убедить…

 

У меня не было четких предпочтений относительно области занятости. Мне всегда просто нравилось придумывать, создавать пространство, решая конкретную задачу. Это интересно. Задача дает толчок для мысли, она как почва, из которой вырастают идеи.

 

Какое место в вашей жизни занимает кино?

Мне нравится кинопроцесс. Интересно и непредсказуемо. Например, однажды у нас с площадки пропал объект на съемках Алексея Германа — младшего «Под электрическими облаками». Была сделана огромная скульптура Ленина — памятник, который стоял в воде. В одну из монтажных ночей, чтобы дорогой Ильич не мокнул просто так, его вытащили на берег и оставили под присмотром сторожа. Сторож охранял подъезды к территории, а подход со стороны залива был не охвачен его вниманием. В общем, утром выяснилось, что голова вождя революции пропала, но остались следы от квадроцикла. По ним Ленина нашли на одной из дач, в огороде. Кстати, хозяин квадроцикла был уверен, что объект просто никому не нужен. Отсняли и выбросили, а он сберег, чтобы прибоем не унесло. Жаль, не сфотографировали, как огромная голова Ленина на грядке торчит, — не до того было.

 

 

 

 

 

 

Если говорить об еvent’е в контексте современного искусства, существует ли здесь понятие личного стиля?

Трудно говорить о каком-то индивидуальном художественном почерке в event'е. Мне неизвестны дизайнеры, которые занимаются исключительно оформлением мероприятий. Возможно, потому, что яркие и интересные с точки зрения декораций события создают, как правило, художники, пришедшие из других, высоких областей — кино или театра, с серьезным бэкграундом. Они привносят в событие свои прежние наработки. Этот опыт дает другой угол зрения.

 

Стоит отметить, что изготовление качественных декораций — удовольствие довольно дорогое и времязатратное. Поэтому нередко организаторы событий отказываются от производства каких-нибудь особых конструкций в пользу света, звука, видеоряда. Эти элементы способны полностью преобразить пространство, как, впрочем, и полностью все испортить. Поэтому для того, чтобы связать эти составляющие, обязательно нужен профессионал.

 

Есть ли, на ваш взгляд, некий художественный прием, который можно считать условно универсальным в области event’a?

Мы работаем с символами. Символами, которые рождают четкие однозначные коннотации. Если мероприятие длится около трех часов, символы должны бить в лоб. Слишком тонкий синонимический ряд просто не будет времени считывать. Но когда речь идет об оформлении, например, ресторана, то в интерьер можно заложить более глубокую историю, интригу. Вложить мысль, которая проявится, может быть, только в двадцатый визит. Но это интересно.

 

Один стакан на столе — просто стакан. Двадцать одинаковых стаканов — уже дизайн. Не секрет, что множеством однообразных предметов решается задача привлечения внимания. Когда много одинаковых вещей — это красиво. И не важно, что это: американские трехцветные розеточки или имперские знамена, как в СССР или во времена Третьего рейха. Причем эффект не связан напрямую со вложенными средствами. В Индии, например, где люди перманентно живут в состоянии праздника, я видел такую штуку: над дорогой натянуты веревки, тросы, на которые привязаны белые и зеленые полиэтиленовые пакеты а-ля «майка» — самые дешевые, копеечные, из тех, что в каждом супермаркете. Зеленые, думаю, — в мусульманских селениях. Эти мешочки колышутся и шелестят на ветру. Их движение, звуки создают совершенно волшебное пространство, и когда под ними проезжаешь, не обратить внимание просто невозможно. В любом дизайне умножение одинаковых сущностей работает.

 

Еще цветы. Цветы не только очень зрелищно. Это код. Определенные культурно-временные ориентиры. Как мимозы или красные гвоздики. Для старшего поколения они, конечно, очевиднее, чем для людей моложе тридцати. Много цветов — ощущение весны, предвкушение, надежда, непроизвольное чувство радости. Цветами можно приглушить, смягчить самое претенциозное пространство. Помню одно частное, камерное мероприятие, для проведения которого заказчики выбрали локацию в духе «новый ампир»: все позолочено и мрамор с бархатом. Достаточно было нескольких сотен тюльпанов, чтобы пространство стало личным.

 

 

 

 

 

 

Каков он, проект мечты Сергея Гусева?

Никогда не мыслил такими категориями: хочу создать интерьер или, например, декорации для определенного события именно в этом месте, именно в это время. У меня есть, безусловно, некие решения, детали, картинки, которые мне нравятся, которые я хотел бы использовать при случае, когда это будет уместно, но задача для меня первична. Наверное, поэтому я занимаюсь именно декорациями для событийного маркетинга — возможности для творчества шире.

 

Если бы вам потребовалось обозначить одно личное качество, наиболее сильно влияющее на вашу работу, то каков был бы ответ?

Я хронический перфекционист. В работе мне никогда не удается не обращать внимания на «мелкие недоделки». Может быть, потому что и в жизни я люблю рассматривать детали, мелочи, которые сразу не бросаются в глаза, но именно в них и заключена красота.